Форум » Новости » Пресса о Колине #6 » Ответить
Пресса о Колине #6
olja: Делились новостями из прессы здесь. Тема закрылась на отрывке из интервью Колина Ферта.
Svetlana: Нижняя слева
Elena: Согласна со Svetlana
Carrie: Svetlana пишет: Нижняя слева Да, пожалуй что. У меня на мониторе, к примеру, те фотки, которые оформляют интервью на ферткоме, выглядят вполне идеально - за исключением первых трех, которые очень размытые и нечеткие. Romi, мне бы хотелось, если можно, не только крупные планы (хотя это, конечно, мр-р-р-р, главное ), но и хотя бы парочку - общий план, чтобы видно было и студию, и то, в какой обстановке проходит беседа и т.д. Ну, я тем временем перевела первую тематически законченную часть беседы - ту, где обсуждается новый фильм. Выкладываю пока, что есть, а остальное - уж не обессудьте - будет немного позже. Я чуть-чуть описала также, что происходит в тех отрывках, которые нам показывают - ну, очень приблизительно и неточно, по памяти - просто вкратце передать суть происходящего на экране, ибо это важно для беседы. В окончательном варианте их можно будет убрать, наверное. Телевизионное интервью в программе у Майкла Паркинсона Другие гости: Гарри Конник Младший и Эл Мюррей. 29 сентября 2007 года Паркинсон: Наш первый гость – один из самых известных актеров в Британии. Он стал таковым после того, как сыграл задумчивого Дарси в «Гордости и предубеждении». (бурная реакция аудитории). О, да, я понимаю ваши чувства. Понимаю ваши чувства. Сексуально – но я понимаю и его чувства. Эта роль также обеспечила ему неизменно и преданную женскую аудиторию, как вы все сейчас слышали. Его последний фильм – сильная и трогательная история взаимоотношений между отцом и сыном. [Следует фрагмент из фильма «А когда ты последний раз виделся с отцом» - сцена на церемонии награждения Блейка Моррисона. Отец громко вещает о том, что всегда хотел, чтобы сын его тоже стал врачом, потрясает его наградой со словами – «так она же из пластика!» - Блейк сквозь зубы жалуется жене – мол, я хотел услышать от него всего два слова – «хорошо» и «молодец» (“well” and “done”), а вместо этого он устраивает этот унизительный спектакль.] Прошу вас, Колин, добро пожаловать (Колин спускается по лестнице под визг и аплодисменты зала). Ну что, может, уже и пойдем отсюда, пока на нас с таким энтузиазмом реагируют? Может, этих аплодисментов уже и достаточно, можно идти? Колин: Думаю, что этого действительно достаточно, да. Даже слишком. Паркинсон: Фильм замечательный. Мне он, правда, очень понравился. Это очень трогательный фильм. Я уверен, что любой сын, помнящий свои отношения с отцом, сможет проассоциировать себя с героем, так же как и каждый, кто кого-нибудь любил. Потому что в основе своей это фильм о глубокой любви, которая связывает двух людей. Колин: Да, это так. Мне думается, что секрет – ну, или скажем так, эффект хорошего литературного произведения или вообще любой истории заключается в том, что она заставляет тебя чувствовать, что это о тебе. То есть, даже если действие происходит в открытом космосе, или во Франции XVIII века, или в Риме XII века – у тебя возникает ощущение, что это именно твоя история. А в этом случае суть немного в другом. Тут дело в том, что эта история вообще обо всех. Я имею в виду то, что у каждого человека есть отец или фигура, воплощающая отца, и каждому приходилось терять отца – либо предстоит потерять в будущем – и у каждого будут какие-то конфликты в этих взаимоотношениях. И данная история очень честно повествует обо всем этом. Паркинсон: А когда вы прочли книгу – потому что сначала ведь была книга, рассказ Блейка Моррисона об отношениях со своим отцом – она вас сразу захватила? Вы сразу же подумали о том, что из этого можно сделать фильм? Колин: Ох, нет – меня эта книга, безусловно, очень увлекла, но я никак не мог рассматривать ее в качестве будущего киносценария. Это ведь серия очень личных, глубоко внутренних впечатлений и переживаний человека, который недавно потерял отца – и, вы знаете, это совсем не та история, которая непременно просится на экран. Он ведь и не предназначал ее для экрана; у нее просто другая структура. У нее иной тип повествования. Для меня это была книга, которую я прочел вскоре после того, как она была опубликована, и я ее всюду проповедовал ( в смысле – советовал почитать. – C). Я говорил: «Это кажется депрессивным чтением, ибо там рассказывается об очень сложном и неоднозначном отношении любви-ненависти к отцу, и заканчивается все смертью, но если вы ее прочтете, то не пожалеете об этом». Такой товар продать нелегко – но идея сделать из этого фильм меня, честно говоря, немало удивила, когда мне прислали сценарий. Понадобилось около восьми лет, чтобы этот процесс оформился. Паркинсон: Ну что ж, и результат получился прекрасный. Я хочу сказать – это повествование действительно хорошо смотрится на экране. Действительно. И вы сопереживаете и, в то же время, временами злитесь на обоих героев, на обоих главных героев. Отец очень харизматичен. Он врач. Колин: Да, он такой. И, мне думается, его харизма отчасти и является такой занозой для сына, поскольку, пока его отец вызывает всеобщее восхищение и очаровывает всех присутствующих в зале, тот самый крайне застенчивый, неловкий и гиперчувствительный 17-летка мысленно скрежещет зубами (в оригинале – поджимает пальцы на ногах- С.), словно говоря: «Вы все не понимаете. Он вовсе не такой очаровательный и замечательный человек. Он самый настоящий ублюдок, и он унижает меня ». И то, что вы сейчас видели, в этом отрывке - демонстрирует тот печальный факт, что, когда вы достигаете сорока с лишним лет, эта фигура имеет способность возвращать вас в то состояние, когда вам было 17. (Паркинсон согласно поддакивает). Вы думаете, что чего-то в жизни добились – вот он получает награду, он достиг в жизни каких-то рубежей, он реализовал себя, он сам стал отцом – и все находится на своих местах вплоть до того момента, когда вы пересекаете порог родного дома и достаточно какой-то интонации в голосе отца, чтобы моментально заставить вас вновь почувствовать себя семнадцатилетним. Паркинсон: Вы снимались рядом с замечательным Джимом Бродбентом, который играет вашего отца. Мы сейчас посмотрим еще один отрывок. О чем он – об общении. Вернее, он скорее об отсутствии общения. В этом отрывке мы видим вашего отца на смертном одре – то есть персонажа, который по фильму является вашим отцом, на смертном одре – и вы находитесь рядом, пытаясь примириться с фактом его ухода – и с ним самим. Итак, давайте посмотрим. [В этой сцене отец говорит о своих счетах, адвокате, о том, чтобы сын разобрал потом бумаги вместе с матерью – сын говорит, что хотел бы поговорить о прошлом, но отец отвечает, что он сейчас очень устал и что этот разговор можно отложить на потом; сын покорно соглашается (хотя в душе, должно быть, прекрасно понимает, что «потома» уже не будет- впрочем, и отец это, должно быть, понимает не хуже).] Паркинсон: И все-таки, есть что-то очень трогательное, душещипательное и очень английское вот этой сдержанности, в этом барьере, в осознании, что даже в тот момент, когда ты понимаешь, что это твой последний оставшийся шанс что-то наладить, ты все равно отступаешь. Колин: Да, я думаю, что одна из причин, по которым этот фильм находит отклик у столь многих людей – это то, что мы никогда не говорим вовремя нужные слова. Каждая потеря сопровождается рядом сожалений, знаете. И фильм очень откровенен в этом, декларируя тот факт, что у вас так и не остается шанса для той замечательной длинной речи, которую вы всегда намеревались произнести, вы так и не решите всех ваших проблем, и последние слова так и не будут сказаны в нужное время. И на самом деле, в конце концов, смерть – это самая естественная вещь, которую только можно себе представить. Она случится, и он очень практичен. Он приводит в порядок счета, потому что он отбывает куда-то – так устроен порядок вещей. Знаете, я думаю, что отец настроен на более практичную волну, чем сын, у которого столько нерешенных проблем. Мне это немного напоминает кое-какие моменты из моей собственной жизни. Мои родители пока оба живы-здоровы, но совсем недавно – относительно недавно, семь лет назад, мой отец потерял своего сына (оговорка – на самом деле, разумеется, он имел в виду отца – С.) Так что я наблюдал за моим собственным отцом в роли сына – сына, который теряет своего отца – и вы знаете, он тоже был в этом качестве очень сдержанным йоркширцем. Паркинсон: А это как-то повлияло на ваши отношения с отцом – глупый вопрос, конечно – но заставило ли это вас пересмотреть ваши отношения? Колин: Такие вещи необязательно происходят моментально, словно в некоем внезапном озарении – но думаю, что повлияло. Эти размышления пронизывают мою жизнь в течение того года, который прошел после съемок фильма, и они также заставили меня попристальнее присмотреться и к себе в роли отца.
Romi: Carrie Спасибо! Я докапсила почти до конца интервью; стараюсь придерживаться хронометража, но так отвлекаюсь...
Jane: Carrie пишет: Ну, я тем временем перевела первую тематически законченную часть беседы Спасибо огромное! Carrie пишет: В окончательном варианте их можно будет убрать, наверное. Не думаю, по-моему, лучше как раз оставить, поскольку это действительно важно доя понимания того, что потом обсуждают.
Jane: Romi, да, нижняя слква лучше всех, но, мне кажется, что и она чуток резковата.
olja: Carrie Спасибо! Romi Если бы сделать что-то среднее между правой верхней и левой нижней! А так левая нижняя, да самая-самая...
Carrie: Следующий кусочек: Паркинсон: Вы ведь росли в довольно необычной обстановке, не так ли? Вы очень много путешествовали по миру. Ваши мама и отец преподавали за рубежом. Вы провели довольно много времени в Африке. У вас есть какие-то воспоминания об этом месте? Ведь обычно даже у юных людей остаются в памяти какие-то образы. Колин: Да, у меня остались образы. Очень трудно определить, что в них является реальным воспоминанием, потому что, как вы понимаете, с течением времени они подвергались разрушительному воздействию мысленных переделок, принятия желаемого за действительное, редактирования… Одно из самых моих ярких воспоминаний – хотя я вовсе не уверен, что оно выдержит допрос с пристрастием – это соседский мальчик, африканец. Нам обоим было около двух лет и, насколько я помню, мы с ним вели очень активные и содержательные беседы – притом что я, кажется, к тому времени выучил на своем родном языке всего два слова – «трактор» и «какать», а он не говорил ни слова по-английски, да и на своем языке, наверное, еще не говорил. Но у меня в памяти отложилось, что мы с ним обсуждали значение, которое имело обретение Нигерией независимости для народности йоруба. (смех в зале). Мама говорит, что мы просто лепетали друг другу что-то нечленораздельное. И еще, я помню запахи. Я помню образы света, и то, как мой отец уезжал на машине на работу, и тех домашних животных, которые у нас были. Эти образы возвращаются. Паркинсон: Когда читаешь о подобной биографии, приходит в голову, что вы должны ощущать себя аутсайдером, так как находитесь вне того общества, к которому принадлежите, поскольку вы росли и воспитывались вдали от него, и вы обособлены от него. Вы постоянно переезжали с места на место. Для начала, вы согласны с такой характеристикой? Колин: Да. Паркинсон: И как вы считаете, для актера это хорошо или плохо? Колин: Да, возможно, когда я был школьником, пару раз мне это давалось с трудом, но после я никогда не жалел о том, что нахожусь как бы немного извне. Ну, то есть, я знаю, что во мне есть многое от моей страны и знаю, что парадоксальным образом меня воспринимают как совершенного представителя определенного типа англичанина – хотя с моей точки зрения, я таковым вовсе не являюсь. И вообще, я считаю, что, когда ты часто переезжаешь с места на место, у тебя появляется словно вторая пара глаз. Ты воспринимаешь окружающее и с точки зрения аборигена, и с точки зрения приезжего. Паркинсон: А что насчет актерской карьеры? В вашей семье никогда не было актеров. Я имею в виду – откуда это взялось? Колин: Я не знаю. Это тот вопрос, который преследовал моих родителей с тех пор, как я окончил школу и подался в эту профессию. Откуда это вообще могло взяться? Думаю, что мы, актеры, вообще очень озадаченные/неуверенные/сбитые с толку (confused) люди. Мне кажется, это первая предпосылка, первое необходимое условие для того, чтобы стать актером. Думаю, что вы должны быть совсем сбиты с толку. Паркинсон: Относительно чего? Колин: Да относительно всего. Ага. В вас должно происходить нечто вроде личностного кризиса (кризиса идентичности). И это должно длиться довольно долгое время. И вы должны это к тому же и культивировать в себе. И еще в вас так же должно быть невероятное стремление ко всеобщему вниманию. Итак, вы должны быть сбитой с толку личностью, которая нуждается во внимании. (смех в зале). Ну, и еще у вас должно быть желание примерять на себя различные индивидуальности. То есть, если вдуматься, это довольно странный коктейль. И если вы не собираетесь становиться актером, то вам, скорей всего, потребуется профессиональная помощь. (продолжительный смех в зале). Паркинсон: То есть, это дешевле, чем психиатрия. Колин: Еще бы, конечно. Наоборот, вам за это еще и платят. Насколько я припоминаю, для меня это было альтернативой госпитализации. Паркинсон: Ну и, стало быть... [бормочет неразборчиво] вы много работали и снимались в самых разных ролях, а потом случилось «Гордость и предубеждение», которое все изменило, не так ли? Колин: Да-а уж, полагаю, что так. (смех). До меня это дошло не сразу. Я имею в виду, что меня в то время не было в Англии. Я тогда только встретил женщину, которая сейчас является моей женой, и я был с ней, в Италии, и мы какое-то время пребывали в блаженном неведении относительно того, что тут происходило. До меня доходили кое-какие вести из Англии, пока сериал показывали по телевидению, которые давали мне какое-то представление о том, что происходит, но я… Ну, первой, кто сказал мне об этом, была моя мама. Она говорила, что на родине я привлек к себе всеобщее внимание этой ролью. «Да благослови тебя Господь, мамочка. Ну конечно». А потом, в виде доказательств, кто-то прислал мне статьи и записи радиопередач на эту тему. И я помню, что пришел в семью моих будущих итальянских родственников – тестя и тещи – и объявил: «Я должен сделать заявление. Я – секс-символ». (смех в зале). А когда они отсмеялись, наступило некое замешательство – и искренние, серьезные попытки понять, как такое вообще возможно. Они меня этак оценивающе разглядывали. «Ох уж эти англичане… Что с ними не так?» (трет лоб, изображая недоумение). К тому моменту мы наконец посмотрели видеокассеты с сериалом. Отсмотрев первые три серии, они сказали: «Послушай, это просто невероятно. Итак, англичане находят это сексуальным. Вам что, так нравится сдерживать/подавлять эмоции? Правда? Значит, вы и Джона Мейджора, наверное, считаете сексуальным? И принца Филиппа? Да?» Потому что я говорил с людьми, которые… Помню, в это же время к ним на гастроли приезжал Хоакин Кортез – ну, знаете, танцор фламенко. Вот это то, что они называют сексуальностью. И поэтому у них этот ходячий фонарный столб вызывал абсолютное, полнейшее недоумение. ЗЫ. Приношу извинения за корявость и "вариативность" перевода, ибо делалось очень второпях и на плохосоображающую голову. За редактуру буду крайне признательна, если что. Осталось еще чуть больше странички, но я уже никакая, так что окончание будет завтра, наверное...
Sweet: Carrie моя благодарность не знает границ. Все скачала, все посмотрела, сегодня благодаря тебе еще и пойму, о чем он сердешный вещает. Ну до чего же хорош! Эти его улыбки - ну как будто Вальмон с нами! (Почему-то именно с этой ролью ассоциации в интервью. Наверное этому способствует хорошее настроение, какая-то игривость). Ну нельзя быть красивым таким, што ж это делается!
Tatiana: Carrie, огромное спасибо!!!
Manul: Carrie, спасибо огромное! я скачать не могу, так хоть почитаю
alina: Jane пишет: Romi, да, нижняя слква лучше всех, но, мне кажется, что и она чуток резковата. Согласна.Carrie, спасибо огромное за перевод!
Carrie: Не за что, девочки, читайте на здоровье. Еще раз прошу прощения за корявость - на работу уже опаздываю катастрофически, так что буквально на ходу - но вот добила-таки окончание. Потом подправлю, если что. Паркинсон: Итак, вас это все удивляет? Колин: Да, но до меня это доходило медленно, на самом деле. То есть, поскольку я не испытал на себе последствия этого сразу же, для меня это выглядело целой чередой сюрпризов, которые длятся вплоть до сегодняшнего дня. Паркинсон: А ведь изначально планировалось снять это в обнаженном виде, не так ли? Колин: «Ту самую сцену», да. Паркинсон: Знаменитую сцену. Знаменитую сцену. Колин: Да, ее планировалось снять с обнаженным героем. Думаю, что было просто благословением для меня – и, честное слово, и для всех остальных тоже – что мы нашли этому альтернативу. Паркинсон: А вы бы снялись в ней обнаженным? Колин: О-ох [тянет с очаровательно задумчивым видом], возможно. [хлопки и улюлюканье.] Если бы ее увидели, то таких аплодисментов бы точно не было. Паркинсон: Что вызывает вопрос: Были бы вы большим или меньшим секс-символом, если бы снялись в ней? Колин: Чем?.. Паркинсон: Ну, в смысле были бы вы большим секс-символом, чем сейчас или... Колин: О, меньшим, разумеется. Скрываться под покровами всегда выгодно. Паркинсон: Я знаю, что это выглядит как… Полагаю, вы относитесь к этому, как – ну, как к чему-то, о чем вам приходится говорить и думать, но ведь это и в самом деле повлияло на вашу карьеру, не так ли? В том смысле, что это сразу вознесло вас на иной уровень признания. Колин: Да, безусловно, это должно быть так. Трудно оценить, как именно это повлияло или измерить степень – ибо вы не можете всю оставшуюся жизнь измерять эффект от одного случая, происшедшего 12 лет назад – или прикидывать, что могло бы случиться, если бы этого не случилось. Так что я, на самом деле, не знаю. То есть – понимаете, я ведь полагал, что у меня прекрасно складывается карьера, пока не сыграл ту роль. А когда она случилась, я оказался в таком положении, словно до этого у меня не было ровным счетом ничего. Так что не знаю… А теперь это стало чем-то, ну вроде второго… ну, знаете, как одно из тех школьных прозвищ, от которых вам потом не отвязаться всю жизнь. Паркинсон: Я тут прочел, что вы вроде как собрались менять фамилию. Колин: А-а, совсем недавно? Да, у меня была такая мысль. Я подумал, что, коль скоро уж меня называют все время мистером Дарси, может, стоит уже поменять имя на мистер Дарси. (смех). И тогда люди наконец станут мне говорить: «Нет, вы не мистер Дарси», и это будет приятным разнообразием. (смех). Паркинсон: Значит, ваш новый фильм выходит на экраны... Колин: На следующей неделе. Паркинсон: И, как я уже сказал, фильм мне очень понравился. Это очень, очень мощный фильм, и я надеюсь, что он будет пользоваться успехом. Но у вас же очень много и других вещей готовится к выходу, не так ли? Вы ведь еще снялись в этом фильме про школу Св. Триньяна? Колин: Да. Паркинсон: И вы только что вернулись из Греции, где снимались в «Mamma Mia!»? Колин: Да (с лукавой улыбкой). Паркинсон: И вы поете в «Mamma Mia!»? Колин: Да (с выражением неуверенности и сомнения на лице, что вызывает новый взрыв смеха в аудитории). Пение – это, вообще то, сильно сказано. Это понятие включает в себя множество грехов. Мне доверили песню, которая, к счастью, не является частью золотого наследия ( в оригинале, дословно – не «фамильное серебро»). Это песня – часть альбома, и ее никогда не выпускали в виде сингла. Она называется «Наше последнее лето» - так что я не покушаюсь на святое, в том смысле, что мне никто не дал спеть «Танцующую королеву», хотя какая-то часть меня очень бы этого хотела. (смех). Но вообще у меня выдался очень странный год, с этой точки зрения – особенно если вспомнить фарсовую роль в «Школе Св. Триньяна», где на меня нападает маленькая злобная собачонка по имени мистер Дарси (смех), и кульминацией которой является страстная любовная сцена с трансвеститом Рупертом Эвереттом. Паркинсон: Ваш любимый мужчина? Колин: Да уж. А потом сразу отправился затягиваться в спандекс и лайкру. Паркинсон: А какой там замечательный актерский состав подобрался. Колин: Да - Мэрил Стрип, Пирс Броснан, Стеллан Скарсгард. Паркинсон: Очаровательно. Ну что ж, желаю успехов с «А когда ты последний раз виделся с отцом?» Я уже говорил, что мне этот фильм необычайно понравился, и я уверен, что он понравится и широкой публике. Колин Ферт, огромное вам спасибо. Колин: Спасибо. [Они пожимают друг другу руки, после чего Колин откидывается в кресле и широко улыбается.] А для тех, кто лишен возможности посмотреть - буквально несколько капсиков из числа тех, что сделала наша кудесница Romi - заодно проверьте, как они смотрятся на вашем мониторе - ибо потом все это будет размещено на сайте, с капсами заодно.
alina: Carrie пишет: Паркинсон: Ну, в смысле были бы вы большим секс-символом, чем сейчас или... Колин: О, меньшим, разумеется. Скрываться под покровами всегда выгодно. Обожаю этого парня! Carrie, Romi спасибо!! Капсики, на мой взгляд удачные, на моем мониторе смотрятся нормально.
nikaw: Спасибочки!
полная версия страницы